Тьма. Испытание Злом - Страница 107

107

– …Ой! А вдруг они нас УЧУЮТ? Носом? – страшным шепотом спросил побледневший Фруте.

Впрочем, шепот его потонул в окружающем гвалте, и Йорген брата не столько услышал, сколько прочел по губам.

– Ты полагаешь, в этой вонище можно что-нибудь учуять?! – Нестерпимый смрад висел над толпой: запах немытого тела, мочи, гнилого дыхания, прогорклого жира (от волос, что ли?) и еще одной субстанции, о природе которой можно было догадаться, глядя, какие именно движения мужчины совершают в своем отвратительном танце. – Обойдется, дадут боги!

…Хвала Девам Небесным, обошлось! Хвост безумной процессии скрылся за дальним перелеском. Путь ее был отмечен широкой полосой втоптанной в пыль травы, не успевшим рассеяться зловонием, цепочкой испражнений и одиноким старческим трупом лицом вверх. Рядом с трупом лежал очень неплохой таз.

– Эх! Ну и натерпелся же я страху! – радостно объявил ланцтрегер, вылезая из оврага. – Фу-у! Можно подумать, стадо гнали! За стадом тоже всегда остается го… помет.

– Гм-гм! Это нам известно! – холодно откликнулся силониец, он считал, что в присутствии дам совсем не обязательно обсуждать столь неприглядные подробности, деликатнее их не заметить вовсе.

– Навоз! – укоризненно поправила дама, и у Кальпурция отлегло от сердца: не обиделась!

– Но вот ЭТО же, – Йорген ткнул пальцем, – это не навоз!

– Нет, – согласилась ведьма, – это то, что ты хотел сказать вначале. Типичное.

– Как ни назови, лучше оно не станет, – заметил Черный Легивар важно. – А потому предлагаю сменить тему. Боюсь, про нас плохо подумают. – Он выразительно кивнул в сторону Семиаренса Элленгааля (который, к слову, весь их разговор прекрасно слышал).

– А, пусть думают, что хотят! – отмахнулся ланцтрегер. – Сами виноваты. Если бы не они, здесь бы этого сейчас вообще не лежало.

– Я думал, они нас съедят, – пожаловался Фруте.

– Кто нас съест?! Мы вообще-то про светлых альвов речь ведем!

– А я – про этих! – Он указал на труп.

Брат одобрительно кивнул.

– Эти запросто сожрали бы! Не могут же они обходиться без пищи. Я думаю, они как раз людоедством живут.

– Друг друга, что ли, едят? – удивился юноша.

– Наверняка кого послабее. Может, и нормальных людей ловят – тех, что в Фальке.

Гедвиг усмехнулась:

– Можно подумать, они там нормальные были!

– Ну все-таки лучше этих!

– А я знаете что заметил, – понизив голос, поделился Кальпурций. – Видели, сколько в толпе было женщин на сносях? Чуть не каждая пятая! А детей младше десяти? Ни одного! Я так думаю, они младенцев своих того…

– Фу-у! – Йорген театрально изобразил оскорбленное достоинство. – Тиилл, друг мой, ты ли это?! При юной даме измышлять такие гадости…

Но силониец на этот раз смущаться не стал, он прекрасно видел, что юная дама отнюдь не выглядит шокированной. Тем более что в прежние, дикие времена практика ведовства допускала жертвоприношение, и Гедвиг этого не могла не знать.

– Одного не могу понять, – глубокомысленно заговорил бакалавр, – зачем они издавали этот невыразимый шум? Был ли он проявлением некой душевной болезни, ритуалом поклонения неведомому богу или имел иное значение?

– Может, тварей отпугивал? – предположила ведьма. – У нас в Гизельгере еще до прихода Тьмы существовал обычай: в день зимнего солнцестояния горожане надевали страшные маски, ходили по улицам, били в барабаны и всячески шумели с целью отпугнуть злых духов. Говорят, помогало.

Йорген фон Раух задумался на минуту, а потом сказал:

– Я бы не испугался!

– В смысле?

– Ну если бы я был злым духом и вдруг встретил гизельгерца в маске и с барабаном, то ни за что не испугался бы. Вот еще! Какой бы мне от него мог выйти урон? Чего бояться?

– Если бы ты был злым духом, то рассуждал бы иначе, – возразила ему Гедвиг. – С чего это простой гизельгерец вдруг напялил маску и ведет себя как сумасшедший? Должно быть, не так-то он прост – скорее всего, колдун и творит свои заклинания. Значит, лучше держаться от него подальше, мало ли что! Вот как ты подумал бы!

– Девы Небесные! И впрямь, сколь же благословенны времена до прихода Тьмы, если даже злые духи были в ту пору сущими дураками, трусливыми притом! Не думаю я, что нынешние твари им чета! – воскликнул ланцтрегер.

– И тем не менее, – поддержал любимую Кальпурций. – Огромная процессия беззащитных людей прошла мимо нас – казалось бы, лакомый кусок! Но ни одна тварь не попыталась на нее напасть! Не исключено, что их отпугнул шум.

– Тогда скорее уж запах и внешний вид! – усмехнулся Йорген. – Нужно совсем ошалеть от голода, чтобы позариться на этакую мерзость. А звуками тварь испугать нельзя, уж поверьте моему опыту.

Но младший брат не поверил и вознамерился забрать себе таз покойного.

– Не тронь! – в один голос вскричали ведьма и альв. – Мало ли какая на нем зараза!

На этом тема была исчерпана. Семиаренс Элленгааль все ждал, когда же его спутники задумаются о трагической судьбе несчастных безумцев, о том, сколь тонка грань, отделяющая человека от животного, и как важно через нее не переступать ни при каких обстоятельствах… Нет, не дождался.

…Стрела прилетела из дальнего перелеска и вонзилась в бедро Кальпурция Тиилла. Красивая белая стрела с серебряным оперением, будто бы нарочно созданная, чтобы творить добро и справедливость. За ней была вторая, ничуть не хуже первой, но в цель она уже не попала, «мишени» ушли из поля зрения неизвестного стрелка, умело используя рельеф местности, очень кстати холмистой и овражистой.

– За что он меня?! – простонал силониец, зажимая руками обильно кровоточащую рану. Ему не столько даже больно было, сколько обидно: шел себе человек, никого не трогал. И в лес, тот, откуда была выпущена стрела, сворачивать не собирался. И никакого зла в уме не держал. Просто так, без всякого повода и предупреждения, нарвался на стрелу. Разве не досадно? Хорошо еще, что в ногу. А то ведь могло быть и хуже! В сердце, к примеру! Или, упасите Девы Небесные, в Гедвиг Нахтигаль!

107